— Я хочу получить свои деньги.
— Ничем не могу вам помочь. Мне очень жаль.
— Ничего вам не жаль. Вы даже не знаете, что значит жалость и что значит горе. А я знаю. Да, знаю. Я хочу поговорить с вашим начальством. Немедленно.
Девочка взяла телефонную трубку.
— Мистер Хандлер? С вами хочет поговорить мистер Чинаски. Насчет выплаты по увольнению.
Ей что-то ответили. Она еще что-то сказала, я не особенно вникал. Потом она положила трубку и повернулась ко мне.
— Пройдите в триста девятую комнату.
Я подошел к двери в триста девятую комнату. На двери висела табличка: «Джон Хандлер». Я постучал и вошел, не дожидаясь ответа. Хандлер сидел за столом. Он был в кабинете один. Джон Хандлер. Председатель правления и главный редактор самой крупной и самой влиятельной газеты на западе США. Я сел на стул прямо напротив него.
— Понимаете, Джон, — сказал я, — тут дело такое. Меня поперли с работы, потому что застукали спящим в женском сортире. Мы с подругой уже второй день приходим сюда и пытаемся получить деньги, а мне говорят: «Чек еще не готов». Это, знаете ли, полный бред. Что значит чек не готов?! Я хочу получить свои деньги и культурно нажраться. Да, может быть, это звучит не совсем благородно. Но это мой выбор. Если я не получу чек сегодня, я… я даже не знаю, что сделаю.
Я посмотрел на него выразительным взглядом прямо из «Касабланки».
— Закурить не найдется?
Джон Хандлер дал мне сигарету. И даже поднес к сигарете спичку. Я подумал: «Либо меня привлекут за хамское поведение, либо я получу свой чек».
Hao 
