"Повелитель мух"
Когда мы начинали работать с Китаем, нашим первым представителем в этой стране был Лимоныч - потомок осевших в Китае белоэмигрантов, кроме всех своих прочих достоинств (и недостатков), большой весельчак, шутник и балагур. Он же нашёл нам и нашего первого производственного партнёра.
И вот пошли поездки в обе стороны, переговоры, визиты на фабрику и т. д.
Всё шло хорошо, единственное, что немного затрудняло работу - крайняя нелюбовь всего китайского фабричного начальства к мухам. Если в переговорной комнате летала хотя бы одна муха, то все китайцы, включая Лаобаня, не обращая внимания на нас, начинали с крайней ненавистью за ней гоняться, пока кто-нибудь её не настигал, после чего счастливчик удостаивался серьёзной похвалы Лаобаня (если счастливчиком был не сам Лаобань, что тоже случалось нередко), и только потом они усаживались обсуждать с нами дела. Если же мух было несколько, то... сами понимаете.
То же происходило, если муха (или, не дай Бог, мухИ) появлялась во время переговоров. Китайцы всё бросали на полуслове и, опрокидывая стулья и кувшины с водой, перекатываясь, на манер Джеки Чана, через переговорный стол, прыгая, на лету скидывая (а иногда и не скидывая) обувь, на дорогие кожаные диваны, начинали её (их) отлавливать до победного конца, после чего утирали пот и как ни в чем не бывало садились продолжать переговоры.
Мы, конечно, недоуменно переглядывались, но терпели - ну, мало ли, незнакомый народ, незнакомые традиции, может принято у них так. Особенно ярко демонстрировал своё недоумение и раздражение странным обычаем китайцев Лимоныч. Он пожимал плечами, закатывал глаза, сокрушенно качал головой, разводил руками, мол, "ну а что вы хотите, дикий народ, вчера с гор спустились, еще охотничьи инстинкты не угасли".
Поняв, что пока вокруг не уничтожены все мухи, никакая работа невозможна, мы тоже стали подключаться к процессу и, завидя муху, понимающе переглянувшись с китайцами, бросались на её отлов. Постепенно это вошло в привычку и стало восприниматься уже как что-то само собой разумеющееся.
Не принимал участия в отлове мух обычно только Лимоныч, обычно оставаясь за столом и внимательно наблюдая за ходом процесса из, так сказать, "бычьего глаза", центра урагана, время от времени бросая подсказки на двух языках, где находится та или иная, выпавшая из внимания "полевых охотников" муха, и координируя действия обеих сторон.
И вот однажды, через несколько лет успешной работы, когда мы во время визита в Китай после очередного плодотворного дня на фабрике сидели в ресторане, провозглашая бесчисленные "ганпеи", поглощая традиционных крабов, омаров и травяные пельмени, в разгар дружеских излияний и возлияний, их Лаобань, поколебавшись, собрался-таки с духом и, подбадриваемый взглядами соотечественников, задал видимо давно мучающий их всех вопрос: "Послушай, Паса (я в тот вечер исполнял роль переводчика, поэтому непосредственно обращался он ко мне), а, как бы это сказать... нет, я понимаю, что у каждого народа своя культура, традиции, и т.д. и все они имеют право на существование... нет, мы конечно никого не осуждаем, и ко всему относимся с пониманием... но просто вот, поскольку мы уже теперь все такие близкие друзья, почти что братья и т. п... вот очень нам всем интересно было бы узнать - а почему вы, русские, так сильно ненавидите мух?"
Мы как-то все испытали лёгкое недоумение. С больной головы на здоровую, ей-богу. Я от имени всех говорю, что вроде не сказать, что уж очень ненавидим. Ну, в мухах, конечно, мало приятного, но в принципе, мы на них особого внимания обычно не обращаем, ну, мухи и мухи.
"Надо же, странно, - удивленно качает головой Лаобань, - а Лимоныч, когда мы начинали с вами работать, нам долго объяснял, что русские очень чистоплотны и особенно это проявляется в их патологической ненависти к мухам. Дескать, если они видят муху, то, даже если вида и не показывают, то внутри их просто наизнанку выворачивает, могут сблевать даже. Даже если во время важных переговоров, мол, видят муху, то это их настолько коробит, что могут просто свернуть переговоры под каким-нибудь предлогом и уйти, лишь бы этих мух поганых не видеть, пусть даже из-за этого переговоры провалятся и бизнес разладится..."
До всех нас поочередно, от самого сообразительного до самого тугодумного, начинает медленной, но неудержимой волной накатываться понимание подоплёки всей этой мушиной эпопеи...
С тех пор у наших китайцев сложилось еще более сложное восприятие загадочного культурного феномена "русские и мухи". Мало того, что русские крайне ненавидят мух, но и при упоминании их в разговоре, почему-то впадают в безумие и начинают без всякой логической причины дико истерически хохотать, ничем свой смех не объясняя, и делая вид, что неожиданно (все разом, да?) вспомнили какую-то свою давнюю смешную историю, хотя любому наблюдательному китайцу конечно же совершенно ясно, что триггером послужило именно упоминание мух.
Весельчаку, шутнику и балагуру Лимонычу крайне повезло, что он к тому времени уже у нас не работал. Шеф бы его убил.
________
Приглашаю всех, кому интересна Восточная Азия: https://vk.com/club188573528
Когда мы начинали работать с Китаем, нашим первым представителем в этой стране был Лимоныч - потомок осевших в Китае белоэмигрантов, кроме всех своих прочих достоинств (и недостатков), большой весельчак, шутник и балагур. Он же нашёл нам и нашего первого производственного партнёра.
И вот пошли поездки в обе стороны, переговоры, визиты на фабрику и т. д.
Всё шло хорошо, единственное, что немного затрудняло работу - крайняя нелюбовь всего китайского фабричного начальства к мухам. Если в переговорной комнате летала хотя бы одна муха, то все китайцы, включая Лаобаня, не обращая внимания на нас, начинали с крайней ненавистью за ней гоняться, пока кто-нибудь её не настигал, после чего счастливчик удостаивался серьёзной похвалы Лаобаня (если счастливчиком был не сам Лаобань, что тоже случалось нередко), и только потом они усаживались обсуждать с нами дела. Если же мух было несколько, то... сами понимаете.
То же происходило, если муха (или, не дай Бог, мухИ) появлялась во время переговоров. Китайцы всё бросали на полуслове и, опрокидывая стулья и кувшины с водой, перекатываясь, на манер Джеки Чана, через переговорный стол, прыгая, на лету скидывая (а иногда и не скидывая) обувь, на дорогие кожаные диваны, начинали её (их) отлавливать до победного конца, после чего утирали пот и как ни в чем не бывало садились продолжать переговоры.
Мы, конечно, недоуменно переглядывались, но терпели - ну, мало ли, незнакомый народ, незнакомые традиции, может принято у них так. Особенно ярко демонстрировал своё недоумение и раздражение странным обычаем китайцев Лимоныч. Он пожимал плечами, закатывал глаза, сокрушенно качал головой, разводил руками, мол, "ну а что вы хотите, дикий народ, вчера с гор спустились, еще охотничьи инстинкты не угасли".
Поняв, что пока вокруг не уничтожены все мухи, никакая работа невозможна, мы тоже стали подключаться к процессу и, завидя муху, понимающе переглянувшись с китайцами, бросались на её отлов. Постепенно это вошло в привычку и стало восприниматься уже как что-то само собой разумеющееся.
Не принимал участия в отлове мух обычно только Лимоныч, обычно оставаясь за столом и внимательно наблюдая за ходом процесса из, так сказать, "бычьего глаза", центра урагана, время от времени бросая подсказки на двух языках, где находится та или иная, выпавшая из внимания "полевых охотников" муха, и координируя действия обеих сторон.
И вот однажды, через несколько лет успешной работы, когда мы во время визита в Китай после очередного плодотворного дня на фабрике сидели в ресторане, провозглашая бесчисленные "ганпеи", поглощая традиционных крабов, омаров и травяные пельмени, в разгар дружеских излияний и возлияний, их Лаобань, поколебавшись, собрался-таки с духом и, подбадриваемый взглядами соотечественников, задал видимо давно мучающий их всех вопрос: "Послушай, Паса (я в тот вечер исполнял роль переводчика, поэтому непосредственно обращался он ко мне), а, как бы это сказать... нет, я понимаю, что у каждого народа своя культура, традиции, и т.д. и все они имеют право на существование... нет, мы конечно никого не осуждаем, и ко всему относимся с пониманием... но просто вот, поскольку мы уже теперь все такие близкие друзья, почти что братья и т. п... вот очень нам всем интересно было бы узнать - а почему вы, русские, так сильно ненавидите мух?"
Мы как-то все испытали лёгкое недоумение. С больной головы на здоровую, ей-богу. Я от имени всех говорю, что вроде не сказать, что уж очень ненавидим. Ну, в мухах, конечно, мало приятного, но в принципе, мы на них особого внимания обычно не обращаем, ну, мухи и мухи.
"Надо же, странно, - удивленно качает головой Лаобань, - а Лимоныч, когда мы начинали с вами работать, нам долго объяснял, что русские очень чистоплотны и особенно это проявляется в их патологической ненависти к мухам. Дескать, если они видят муху, то, даже если вида и не показывают, то внутри их просто наизнанку выворачивает, могут сблевать даже. Даже если во время важных переговоров, мол, видят муху, то это их настолько коробит, что могут просто свернуть переговоры под каким-нибудь предлогом и уйти, лишь бы этих мух поганых не видеть, пусть даже из-за этого переговоры провалятся и бизнес разладится..."
До всех нас поочередно, от самого сообразительного до самого тугодумного, начинает медленной, но неудержимой волной накатываться понимание подоплёки всей этой мушиной эпопеи...
С тех пор у наших китайцев сложилось еще более сложное восприятие загадочного культурного феномена "русские и мухи". Мало того, что русские крайне ненавидят мух, но и при упоминании их в разговоре, почему-то впадают в безумие и начинают без всякой логической причины дико истерически хохотать, ничем свой смех не объясняя, и делая вид, что неожиданно (все разом, да?) вспомнили какую-то свою давнюю смешную историю, хотя любому наблюдательному китайцу конечно же совершенно ясно, что триггером послужило именно упоминание мух.
Весельчаку, шутнику и балагуру Лимонычу крайне повезло, что он к тому времени уже у нас не работал. Шеф бы его убил.
________
Приглашаю всех, кому интересна Восточная Азия: https://vk.com/club188573528