Поскольку дискуссия всё-таки была далеко не праздной, да только я не достиг тех высот, чтобы вести её достаточно квалифицированно, то просто оставлю здесь это:
"В своей знаменитой статье «Задача переводчика» Вальтер Беньямин приводит две противоположные стратегии перевода поэтического текста. Первая стратегия описывается как извлечение смысла из оригинала и изложение его таким образом, чтобы оно было приятно и легко для восприятия неподготовленным читателем. Вторая стратегия направлена на перевод именно языка поэзии, а не переложение смыслов и, по мнению Беньямина, должна быть продуктивной в развитии поэтического языка и расширении его возможностей. Беньямин допускает, что любой поэтический текст заведомо переводим, но призывает жертвовать традиционным подходом к норме языка перевода, то есть философ все же остается в плену «трудностей перевода».
В рамках бинарного подхода заметен примат слова и сопоставление единиц, относящихся к одному уровню. Если мы принимаем такую модель, то поэтический перевод может восприниматься как одна из самых сложных задач, а поэтический текст можно объявить непереводимым. Тем не менее современная практика поэтического перевода показывает ровно обратное. Парадоксальным образом, из-за обилия смыслов и максимальной семантической нагрузки, которую несет каждый элемент поэтического текста, поэзия переводима всегда.
О практике перевода с подстрочником слышали все, и обычно со словом подстрочник ассоциируются ностальгические образы, например, Пастернак или Ахматова переводят с незнакомых для них грузинского или корейского. Подстрочники остались, но теперь это слово значит нечто другое. Изменилась и техника подготовки подстрочника, и работа поэтов с ним, и общее отношение к переводу с подстрочником.
Можно говорить о различных типах подстрочников, которые актуальны в работе с языками разных типов. Так, например, при работе с китайским языком гораздо продуктивнее пользоваться пословным подстрочником, где полно представлены значения каждого иероглифа, но не предлагается та или иная интерпретация. (Гм, вот с учетом нашего обсуждения выше я бы повнимательнее присмотрелся к этому утверждению, а если бы квалификация позволила, то и поспорил бы - Д.П.) Когда мы переводим с языков, чья структура ближе к нашему родному языку, удобнее пользоваться дословным подстрочником с подробными пояснениями.
Отход от бинарности в сопоставлении одноуровневых единиц можно видеть и в том, что на смену вниманию к отдельным формальным стиховым параметрам приходит внимание к соответствию текстов как целого и соответствию ритма перевода оригиналу. Например, в русской традиции поэтического перевода есть устойчивая ассоциация испанской тематики и хорея. Именно хорей использовали в своих переводах Жуковский, Катенин, Бальмонт, Брюсов. Однако современному читателю или переводчику трудно найти рациональное объяснение, почему испанскую силлабику с ассонансной рифмой надо переводить силлабо-тоническим метром с использованием точной рифмовки. И в современной практике таких условностей и канонов становится меньше, зато на их место приходят глобальные правила. Например, для европейских переводчиков точная рифмовка сейчас невозможна и рифма воспринимается западными читателями как атрибут текста поп-музыки. Поэты при переводе русских текстов не только не рифмуют в тех случаях, где в оригинале была рифма, но и избегают случайных рифм в верлибре. (В этом месте профессионалы указывают, кажется, что я неправ, настаивая на рифмованном переводе. Так что придётся солидаризироваться с Вл.Самошиным в любви к дилетантским переводам, если профессионалы говорят нам, что рифмованное = дилетантское. Перейду-ка я лучше на ту же, что и мой уважаемый оппонент, сторону баррикад
)
Источник:
Наталия Азарова, Светлана Бочавер
ОТ ТРУДНОСТЕЙ К ЛЕГКОСТИ ПЕРЕВОДА
"Новый мир", 10.2019.
"В своей знаменитой статье «Задача переводчика» Вальтер Беньямин приводит две противоположные стратегии перевода поэтического текста. Первая стратегия описывается как извлечение смысла из оригинала и изложение его таким образом, чтобы оно было приятно и легко для восприятия неподготовленным читателем. Вторая стратегия направлена на перевод именно языка поэзии, а не переложение смыслов и, по мнению Беньямина, должна быть продуктивной в развитии поэтического языка и расширении его возможностей. Беньямин допускает, что любой поэтический текст заведомо переводим, но призывает жертвовать традиционным подходом к норме языка перевода, то есть философ все же остается в плену «трудностей перевода».
В рамках бинарного подхода заметен примат слова и сопоставление единиц, относящихся к одному уровню. Если мы принимаем такую модель, то поэтический перевод может восприниматься как одна из самых сложных задач, а поэтический текст можно объявить непереводимым. Тем не менее современная практика поэтического перевода показывает ровно обратное. Парадоксальным образом, из-за обилия смыслов и максимальной семантической нагрузки, которую несет каждый элемент поэтического текста, поэзия переводима всегда.
О практике перевода с подстрочником слышали все, и обычно со словом подстрочник ассоциируются ностальгические образы, например, Пастернак или Ахматова переводят с незнакомых для них грузинского или корейского. Подстрочники остались, но теперь это слово значит нечто другое. Изменилась и техника подготовки подстрочника, и работа поэтов с ним, и общее отношение к переводу с подстрочником.
Можно говорить о различных типах подстрочников, которые актуальны в работе с языками разных типов. Так, например, при работе с китайским языком гораздо продуктивнее пользоваться пословным подстрочником, где полно представлены значения каждого иероглифа, но не предлагается та или иная интерпретация. (Гм, вот с учетом нашего обсуждения выше я бы повнимательнее присмотрелся к этому утверждению, а если бы квалификация позволила, то и поспорил бы - Д.П.) Когда мы переводим с языков, чья структура ближе к нашему родному языку, удобнее пользоваться дословным подстрочником с подробными пояснениями.
Отход от бинарности в сопоставлении одноуровневых единиц можно видеть и в том, что на смену вниманию к отдельным формальным стиховым параметрам приходит внимание к соответствию текстов как целого и соответствию ритма перевода оригиналу. Например, в русской традиции поэтического перевода есть устойчивая ассоциация испанской тематики и хорея. Именно хорей использовали в своих переводах Жуковский, Катенин, Бальмонт, Брюсов. Однако современному читателю или переводчику трудно найти рациональное объяснение, почему испанскую силлабику с ассонансной рифмой надо переводить силлабо-тоническим метром с использованием точной рифмовки. И в современной практике таких условностей и канонов становится меньше, зато на их место приходят глобальные правила. Например, для европейских переводчиков точная рифмовка сейчас невозможна и рифма воспринимается западными читателями как атрибут текста поп-музыки. Поэты при переводе русских текстов не только не рифмуют в тех случаях, где в оригинале была рифма, но и избегают случайных рифм в верлибре. (В этом месте профессионалы указывают, кажется, что я неправ, настаивая на рифмованном переводе. Так что придётся солидаризироваться с Вл.Самошиным в любви к дилетантским переводам, если профессионалы говорят нам, что рифмованное = дилетантское. Перейду-ка я лучше на ту же, что и мой уважаемый оппонент, сторону баррикад
) Источник:
Наталия Азарова, Светлана Бочавер
ОТ ТРУДНОСТЕЙ К ЛЕГКОСТИ ПЕРЕВОДА
"Новый мир", 10.2019.
chin-tu-fat 
Сарма