-- Я видал,-- повторил Юс.-- Ничего себе, он ничего. Назад ему все равно ходу не было, да он, как понял, и сам не требовал. Поверить же ему поверили. Ясное дело.
-- Ясное дело! -- подхватил Потап Потапыч.-- Я при первых вестях о нем разобрал, в чем штука, и хоть посейчас ничего подробно не слышал, а знаю. Лучше ему кончить и нельзя было, раз уж пришло это в голову, свернулся.
-- Дикая мысль,-- сказала Наташа, кутаясь в платок. Она знала, что Петя был младший брат Потапа Потапыча, которого он чуть ли не воспитывал. Судьба Пети решилась этой осенью и была ужасна. Тем не менее и Потап Потапыч, и другие, и сама Наташа говорили о Пете спокойно, с привычной простотой и без большого интереса. Потап Потапыч с давнего времени не видал его, ну так сообщали подробности.
-- Мысль не дикая,-- промолвил Юс.-- Понять можно. Сидели, засиделся немного, а тут его этой нашей катастрофой азефской сразу ошарашило. И на воле-то скольких пришибло. Он так понял, что всему общему конец, и каждый за свой страх пусть действует. Фантазия разыгралась, сдержки соскочили. Коли оттуда мог один человек столько дел наделать, так и отсюда может. Тот хороших людей обманывал для подлых дел, а я, мол, буду подлецов обманывать для хороших дел.
-- Нельзя же так! Невозможно же! -- заволновалась все время молчаливая Хеся.
Потап Потапыч кивал головой с довольным видом.
-- Ну да, да, я именно так его и понял. Человек был молодой, нервный. Не всем под силу. Вон Бабушка, тоже сидела, как узнала про Ивана Николаевича. Эта выслушала, помолчала, подумала -- плюнула: тьфу! И только. Осталась, как была. А что,-- прибавил он, обращаясь к Юсу,-- Петя-то что же говорил?
-- Вот это самое и говорил. Сознавал уж, что свернулся и что назад ходу все равно нет. Ничего. Рассказывал, как трудно было выдержать. Его два раза из тюрьмы в охранку требовали и назад отсылали. Потом уж, когда ушел да с воли опять письмо написал,-- поддались, поверили. С воли пишет -- ну, значит, действительно. Да и то...
-- А что? -- спросил Потап Потапыч.
-- Нелегко было. На умницу одного здешнего наскочил. Уж он его и так, и этак... Петя все держится. Наконец тот взял его за плечи, толкнул к зеркалу,-- большое зеркало у него в кабинете,-- и шепчет: "Посмотри. Хорошо вы рассказываете, а глаза-то у вас лгут. Ну да ладно!" Бросил Петю и вышел за портьеру. Петя не будь дурак,-- к портьере -- и заглянул. А там -- двое... и кто!
Юс наклонился и шепнул что-то на ухо Потап Потапычу.
-- Да нет? -- изумленно проговорил тот.
-- Право. Иван Николаевич и... сам. Петя утверждал положительно.
Потап Потапыч вздохнул и улыбнулся.
-- Что ж, все возможно. Ну и как же?
-- Да, так же, приняли все-таки. Умница-то, однако, себе на уме. Не пошел тогда на Выборгскую, к Пете в гости, цел и остался.