邻里皆不直其人

никто из [жителей] соседних деревень этого человека не уважает

某某而外皆不足观

кроме такого-то, все прочие не заслуживают внимания

夏禹，名曰文命。禹之父曰鲧，鲧之父曰帝颛顼，颛顼之父曰昌意，昌意之父曰黄帝。禹者，黄帝之玄孙而帝颛顼之孙也。禹之曾大父昌意及父鲧皆不得在帝位，为人臣。

Сяский Юй носил имя Вэнь-мин. Отца Юя звали Гунь, отца Гуня звали император Чжуань-сюй, отца Чжуань-сюя звали Чан-и, а отца Чан-и звали Хуан-ди. [Таким образом], Юй являлся праправнуком Хуан-ди и внуком императора Чжуань-сюя. Прадед Юя Чан-и и его отец Гунь не занимали императорского престола, а были простыми подданными. (перев. Р. В. Вяткина и В. С. Таскина)

「庆云不常在，乌云不长留。不如登绝顶，晴雨皆不愁。」

«После дождя всегда будет солнце. Туча или облако... Всё одно в Заоблачном пределе».

「吾乃席穆嘉龙王麾下的屠龙客。众生之龙独其唯尊，余者皆不惧。」 ～从不失手的珊西

«Я — истребительница драконов на службе владыки Силумгара. Это единственный дракон, которого я боюсь». — Ксати Безупречная

长短皆不重要：我可以以量取胜。

Длинные и краткие, на любые темы.

青竹蛇儿口，黄蜂尾上针。两般皆是可（二者皆不毒），最毒妇人心。

(думаю, как перевести; кто хочет, можете перевести)

(白居易《长恨歌》#5)
上穷碧落下黄泉，两处茫茫皆不见。
忽闻海上有仙山，山在虚无缥缈间。
楼阁玲珑五云起，其中绰约多仙子。
中有一人字太真，雪肤花貌参差是。
金阙西厢叩玉扃，转教小玉报双成。
闻道汉家天子使，九华帐里梦魂惊。
揽衣推枕起徘徊，珠箔银屏迤逦开。
云鬓半偏新睡觉，花冠不整下堂来。
风吹仙袂飘飖举，犹似霓裳羽衣舞。
玉容寂寞泪阑干，梨花一枝春带雨。

(Бо Цзюйи «Вечная печаль» #5)
В вышине он в лазурные дали проник,
вглубь спустился до Жёлтых ключей,
Но в просторах, что все распахнулись пред ним,
так нигде и не видел её.
Лишь узнал, что на море, в безбрежной дали,
есть гора, где бессмертных приют.
Та гора не стоит, а висит в пустоте,
над горою туман голубой.
Красоты небывалой сияют дворцы,
облака расцветают вокруг,
А в чертогах прелестные девы живут, —
молодых небожительниц сонм.
Среди этих бессмертных есть дева одна,
та, чьё имя земное Тай-чжэнь,
Та, что снега белее и краше цветка,
та, которую ищет даос.
Видя западный вход золотого дворца,
он тихонько по яшме стучит.
Он, как в старой легенде, «велит Сяо-юй
доложить о себе Шуан-чэн».
Услыхавши о том, что из ханьской земли
сыном неба к ней прислан гонец,
Скрыта пологом ярким, тотчас ото сна
пробудилась в тревоге душа.
Отодвинув подушку и платье схватив,
чуть помедлила... бросилась вдруг,
И завесы из жемчуга и серебра
раскрывались послушно пред ней.
Уложить не успела волос облака
в краткий миг, что восстала от сна.
Сбился наспех надетый роскошный убор.
В зал сошла, где даос её ждёт.
Ветер дует в бессмертных одежд рукава,
всю её овевает легко,
Словно в танце «Из радуги яркий наряд,
из сверкающих перьев убор».
Одиноко-печален нефритовый лик, —
плачет горько потоками слёз
Груши свежая ветка в весеннем цвету,
что стряхнула накопленный дождь.