(白居易《长恨歌》#5)
上穷碧落下黄泉，两处茫茫皆不见。
忽闻海上有仙山，山在虚无缥缈间。
楼阁玲珑五云起，其中绰约多仙子。
中有一人字太真，雪肤花貌参差是。
金阙西厢叩玉扃，转教小玉报双成。
闻道汉家天子使，九华帐里梦魂惊。
揽衣推枕起徘徊，珠箔银屏迤逦开。
云鬓半偏新睡觉，花冠不整下堂来。
风吹仙袂飘飖举，犹似霓裳羽衣舞。
玉容寂寞泪阑干，梨花一枝春带雨。

(Бо Цзюйи «Вечная печаль» #5)
В вышине он в лазурные дали проник,
вглубь спустился до Жёлтых ключей,
Но в просторах, что все распахнулись пред ним,
так нигде и не видел её.
Лишь узнал, что на море, в безбрежной дали,
есть гора, где бессмертных приют.
Та гора не стоит, а висит в пустоте,
над горою туман голубой.
Красоты небывалой сияют дворцы,
облака расцветают вокруг,
А в чертогах прелестные девы живут, —
молодых небожительниц сонм.
Среди этих бессмертных есть дева одна,
та, чьё имя земное Тай-чжэнь,
Та, что снега белее и краше цветка,
та, которую ищет даос.
Видя западный вход золотого дворца,
он тихонько по яшме стучит.
Он, как в старой легенде, «велит Сяо-юй
доложить о себе Шуан-чэн».
Услыхавши о том, что из ханьской земли
сыном неба к ней прислан гонец,
Скрыта пологом ярким, тотчас ото сна
пробудилась в тревоге душа.
Отодвинув подушку и платье схватив,
чуть помедлила... бросилась вдруг,
И завесы из жемчуга и серебра
раскрывались послушно пред ней.
Уложить не успела волос облака
в краткий миг, что восстала от сна.
Сбился наспех надетый роскошный убор.
В зал сошла, где даос её ждёт.
Ветер дует в бессмертных одежд рукава,
всю её овевает легко,
Словно в танце «Из радуги яркий наряд,
из сверкающих перьев убор».
Одиноко-печален нефритовый лик, —
плачет горько потоками слёз
Груши свежая ветка в весеннем цвету,
что стряхнула накопленный дождь.

满园春色关不住，一枝红杏出墙来。

With so much spring in the garden, how can it be contained? A spray of red apricot blossom has already reached over the wall.