蛾眉
éméi
крутые (красивые) брови; брови дугой (как усики шелкопряда); тонкие изогнутые полумесяцем брови (обр. в знач.: а) молодой месяц; б) красавица)
ссылки с:
娥眉тонкие брови
éméi
同‘娥眉 ’。éméi
[pretty eyebrows] 美人的秀眉。 也喻指美女; 美好的姿色
后有一人, 自然蛾眉, 明珰满身, 绡縠参差。 --唐·李朝威《柳毅传》
é meí
(fig.) beautiful womané méi
见 “娥眉” (é méi)éméi
1) delicate eyebrows
2) beautiful woman
1) 蚕蛾触须细长而弯曲，因以比喻女子美丽的眉毛。
2) 借指女子容貌的美丽。
3) 美女的代称。
4) 指蛾眉月。
5) 喻指远山。
6) 指飞蛾。
частотность: #60448
примеры:
淡扫蛾眉
слегка подвести чудесные брови
蛾眉曼睩
бросать ласковые взгляды из-под прекрасных бровей
春水蛾眉各分飞：难度6
Красота увядает здесь, а истина - там: Сложность 6
春水蛾眉各分飞：难度5
Красота увядает здесь, а истина - там: Сложность 5
春水蛾眉各分飞
Красота увядает здесь, а истина - там
(白居易《长恨歌》#2)
金屋妆成娇侍夜，玉楼宴罢醉和春。
姊妹弟兄皆列土，可怜光彩生门户。
遂令天下父母心，不重生男重生女。
骊宫高处入青云，仙乐风飘处处闻。
缓歌慢舞凝丝竹，尽日君王看不足。
渔阳鼙鼓动地来，惊破霓裳羽衣曲。
九重城阙烟尘生，千乘万骑西南行。
翠华摇摇行复止，西出都门百余里。
六军不发无奈何，宛转蛾眉马前死。
花钿委地无人收，翠翘金雀玉搔头。
金屋妆成娇侍夜，玉楼宴罢醉和春。
姊妹弟兄皆列土，可怜光彩生门户。
遂令天下父母心，不重生男重生女。
骊宫高处入青云，仙乐风飘处处闻。
缓歌慢舞凝丝竹，尽日君王看不足。
渔阳鼙鼓动地来，惊破霓裳羽衣曲。
九重城阙烟尘生，千乘万骑西南行。
翠华摇摇行复止，西出都门百余里。
六军不发无奈何，宛转蛾眉马前死。
花钿委地无人收，翠翘金雀玉搔头。
(Бо Цзюйи «Вечная печаль» #2)
В золотой она спальне украсит себя —
с нею, нежной, пленительней ночь.
А в нефритовой башне утихнут пиры —
с нею, пьяной, милее весна.
Многочисленным сёстрам и братьям её
во владение земли он дал,
И завидного счастья немеркнущий свет
озарил их родительский дом.
И уже это счастье под небом у нас
для отцов с матерями пример:
Их не радует больше родившийся сын,
Все надежды приносит им дочь...
Высоко вознесённый Лишаньский дворец
упирался в небесную синь.
Неземные напевы, с ветрами летя,
достигали пределов страны.
Песни тихий напев, танца плавный полёт,
шёлк струны и свирели бамбук...
Целый день государь неотрывно глядел,
на неё наглядеться не мог...
Загремел барабана юйянского гром,
затряслась под ногами земля.
Смолк, изорван, «Из радуги яркий наряд,
из сверкающих перьев убор».
Девять врат во дворцы государя вели,
дым и пыль их закрыли от глаз.
Это тысячи всадников и колесниц
держат путь в юго-западный край.
Шевелятся драконы расшитых знамён, —
и идут. И на месте стоят.
От столицы на запад они отошли
за сто ли. И недвижны опять.
Непреклонны войска. Но чего они ждут,
что заставит в поход их пойти?
Брови-бабочки — этого ждали они —
наконец перед ними мертвы!
Наземь брошен цветной драгоценный убор,
не украсит её никогда
Перьев блеск изумрудный, и золото птиц,
и прозрачного гребня нефрит.
В золотой она спальне украсит себя —
с нею, нежной, пленительней ночь.
А в нефритовой башне утихнут пиры —
с нею, пьяной, милее весна.
Многочисленным сёстрам и братьям её
во владение земли он дал,
И завидного счастья немеркнущий свет
озарил их родительский дом.
И уже это счастье под небом у нас
для отцов с матерями пример:
Их не радует больше родившийся сын,
Все надежды приносит им дочь...
Высоко вознесённый Лишаньский дворец
упирался в небесную синь.
Неземные напевы, с ветрами летя,
достигали пределов страны.
Песни тихий напев, танца плавный полёт,
шёлк струны и свирели бамбук...
Целый день государь неотрывно глядел,
на неё наглядеться не мог...
Загремел барабана юйянского гром,
затряслась под ногами земля.
Смолк, изорван, «Из радуги яркий наряд,
из сверкающих перьев убор».
Девять врат во дворцы государя вели,
дым и пыль их закрыли от глаз.
Это тысячи всадников и колесниц
держат путь в юго-западный край.
Шевелятся драконы расшитых знамён, —
и идут. И на месте стоят.
От столицы на запад они отошли
за сто ли. И недвижны опять.
Непреклонны войска. Но чего они ждут,
что заставит в поход их пойти?
Брови-бабочки — этого ждали они —
наконец перед ними мертвы!
Наземь брошен цветной драгоценный убор,
не украсит её никогда
Перьев блеск изумрудный, и золото птиц,
и прозрачного гребня нефрит.