龙驭
_
亦作“龙御”。
1) 《太平御览》卷三引《淮南子》:“爰上羲和,爰息六螭,是谓悬车。”注:“日乘车,驾以六龙,羲和御之。日至此而薄于虞泉,羲和至此而回。六螭,即六龙也。”后因以“龙驭”指太阳。
2) 指天子车驾。
3) 借指皇帝。
4) 谓君临天下。
5) 婉词。谓帝王去世。
ссылки с:
龙御lóng yù
皇帝的车驾。
唐.白居易.长恨歌:「天旋日转回龙驭,到此踌躇不能去。」
亦作“龙御”。
1) 《太平御览》卷三引《淮南子》:“爰上羲和,爰息六螭,是谓悬车。”注:“日乘车,驾以六龙,羲和御之。日至此而薄於虞泉,羲和至此而回。六螭,即六龙也。”后因以“龙驭”指太阳。
2) 指天子车驾。
3) 借指皇帝。
4) 谓君临天下。
5) 婉词。谓帝王去世。
примеры:
(白居易《长恨歌》#3)
君王掩面救不得,回看血泪相和流。
黄埃散漫风萧索,云栈萦纡登剑阁。
峨嵋山下少人行,旌旗无光日色薄。
蜀江水碧蜀山青,圣主朝朝暮暮情。
行宫见月伤心色,夜雨闻铃肠断声。
天旋地转回龙驭,到此踌躇不能去。
马嵬坡下泥土中,不见玉颜空死处。
君臣相顾尽沾衣,东望都门信马归。
归来池苑皆依旧,太液芙蓉未央柳。
芙蓉如面柳如眉,对此如何不泪垂?
君王掩面救不得,回看血泪相和流。
黄埃散漫风萧索,云栈萦纡登剑阁。
峨嵋山下少人行,旌旗无光日色薄。
蜀江水碧蜀山青,圣主朝朝暮暮情。
行宫见月伤心色,夜雨闻铃肠断声。
天旋地转回龙驭,到此踌躇不能去。
马嵬坡下泥土中,不见玉颜空死处。
君臣相顾尽沾衣,东望都门信马归。
归来池苑皆依旧,太液芙蓉未央柳。
芙蓉如面柳如眉,对此如何不泪垂?
(Бо Цзюйи «Вечная печаль» #3)
Рукавом заслоняет лицо государь,
сам бессильный от смерти спасти.
Обернулся, и хлынули слёзы и кровь
из его исстрадавшихся глаз...
Разнося над селеньями жёлтую пыль,
вечный ветер свистит и шумит.
Там мосты и тропинки, кружа в облаках,
ввысь ведут до вершины Цзяньгэ.
Под горою Эмэй, там, в долине пустой,
проходящих не видно людей.
Боевые знамёна утратили блеск,
и тусклее там солнечный свет.
Край тот Шу — с бирюзовыми водами рек
и вершинами синими гор.
Мудрый наш властелин там в изгнанье ни днём
и ни ночью покоя не знал.
Бередящее душу сиянье луны
видел он в отдалённом дворце.
Всё внутри обрывающий звон бубенцов
слышал он сквозь ночные дожди...
С небесами земля совершила свой круг.
Возвращался Дракон-государь.
Подъезжая к Мавэю, поник головой
и невольно коня придержал.
Здесь, в Мавэе, под памятным этим холмом,
на сырой этой грязной земле
Как узнает он место, где яшмовый лик
так напрасно похитила смерть?
Друг на друга властитель и свита глядят,
их одежда промокла от слёз,
И к воротам столицы они на восток
едут дальше, доверясь коням.
Воротились в Чанъань. Вид озёр и садов
всё такой же, как в прошлые дни,
И озёрный фужун, как всегда на Тайи,
те же ивы в Вэйянском дворце.
Как лицо её нежное — белый фужун,
листья ивы — как брови её.
Всё как было при ней. Так достанет ли сил
видеть это и слёзы не лить?
Рукавом заслоняет лицо государь,
сам бессильный от смерти спасти.
Обернулся, и хлынули слёзы и кровь
из его исстрадавшихся глаз...
Разнося над селеньями жёлтую пыль,
вечный ветер свистит и шумит.
Там мосты и тропинки, кружа в облаках,
ввысь ведут до вершины Цзяньгэ.
Под горою Эмэй, там, в долине пустой,
проходящих не видно людей.
Боевые знамёна утратили блеск,
и тусклее там солнечный свет.
Край тот Шу — с бирюзовыми водами рек
и вершинами синими гор.
Мудрый наш властелин там в изгнанье ни днём
и ни ночью покоя не знал.
Бередящее душу сиянье луны
видел он в отдалённом дворце.
Всё внутри обрывающий звон бубенцов
слышал он сквозь ночные дожди...
С небесами земля совершила свой круг.
Возвращался Дракон-государь.
Подъезжая к Мавэю, поник головой
и невольно коня придержал.
Здесь, в Мавэе, под памятным этим холмом,
на сырой этой грязной земле
Как узнает он место, где яшмовый лик
так напрасно похитила смерть?
Друг на друга властитель и свита глядят,
их одежда промокла от слёз,
И к воротам столицы они на восток
едут дальше, доверясь коням.
Воротились в Чанъань. Вид озёр и садов
всё такой же, как в прошлые дни,
И озёрный фужун, как всегда на Тайи,
те же ивы в Вэйянском дворце.
Как лицо её нежное — белый фужун,
листья ивы — как брови её.
Всё как было при ней. Так достанет ли сил
видеть это и слёзы не лить?